Начну с небольшой истории.
«У нас экзамены на носу, а он и думать ни о чём не хочет», — примерно с этими словами обратилась ко мне Лена ровно год назад. Пришла на приём одна. Но вопрос, а где, собственно, сам «он», ответила коротко и слегка раздражённо: «Дома, в компьютере, небось, сидит, бездельник».
«Бездельник» пришёл с мамой на следующий приём. Пётр — красивый молодой человек в модных кроссовках, со стильной стрижкой и отсутствующим взглядом. Большую часть встречи говорила Лена. Основное повествование строилось на местоимении «мы»:
На следующий приём (по моему настоянию) Пётр пришёл один. Разговор не клеился. На вопросы про экзамены отвечал сухо, незаинтересованно:
Про дополнительные вложения в виде репетитора слегка негодовал: «зачем дополнительные часы по английскому, на минимальный балл для поступления я и без них наберу, а больше и не надо».
Про переживания перед экзаменами отвечал стандартно, без эмоций, а вот на личных вопросах «оттаял».
«Мама говорит, ты в компьютере пропадаешь…», — аккуратно начала я. «Да, мы там с другом игру пишем свою», — Пётр заметно оживился, но прозвучала фраза слегка виновато
«Игру? Свою? Пишете? Это как?» — искреннее удивилась я (для меня программирование — тёмный лес). Увидев заинтересованность, Пётр поменялся в лице и с удовольствием начал рассказывать: «Друг у меня в прошлом месяце написал игру небольшую, её даже в App Store можно найти! Там задачки логические, когда их решаешь, то баллы даются, и потом можно даже свою задачку туда поместить, а другие пусть разгадывают, а у тебя рейтинг растёт». Пётр говорил минут пять без перерыва, начал с разработки игры, а закончил о возможностях программирования в современном мире… «Хороший программист из тебя бы вышел, Петя» сказала я в конце встречи.
Он ушёл в задумчивости…
Сегодня Пётр учится в «Бауманке», на «хорошо» и «отлично», ходит на дополнительные курсы по программированию. Мама Лена им очень гордится.
Такое славное и заботливое «мы» во взаимоотношениях «мама — ребёнок» (реже — папа, бабушка, дедушка) возникает довольно рано. Ещё на этапе беременности. Абсолютно естественно родители, их друзья и родственники начинают обращаться к будущей маме во множественном лице, спрашивая о том «как они себя чувствуют», «как подросли», «поели» и «поспали».
На этом этапе «мы» — очень милое и совсем безвредное обращение. Однако и будущая мама, и родственники так привыкают к множественному местоимению, что отказаться от него не готовы, даже тогда, когда малыш уже появился на свет и радостно «агукает» в колыбельке. Вот тут любимое и такое привычное «мы» пора менять на «я» и «ты».
Процесс психологического единения с мамой у ребёнка присутствует примерно до трёх лет. Далее знаменитый «кризис трёх лет» буквально выталкивает малыша из мира мамы в свой собственный, он учится отделять свои желания от желаний окружающих, определяет свою гендерную принадлежность и многое другое. И вот здесь психологи уже настоятельно рекомендуют отказаться от такого привычного «мы» в пользу отдельных личностей.
Получается это далеко не у всех. И далее — мы наблюдаем картину из приведённого выше примера. Случай нашей Лены, конечно, психологически «запущенный», но, к сожалению, совсем не уникальный. Мамы так привыкают к «мы», что просто автоматически говорят так до самого института, а иногда и дальше. Безусловно, большинство из них уже давно не придают данному обращению тот самый первоначальный смысл, однако подсознательно продолжают удерживать «энергетическую пуповину».
1. Ответственность. На разных этапах взросления ребёнок может и должен осваивать разные виды ответственности. Осваивать их вместе с мамой, потому что он везде и всюду «мы», — очень удобно! Ведь эту самую ответственность он подсознательно несёт не один. Первый конфликт возникает тогда, когда в таком тёплом и уютном «мы» возникает первая трещина — должен сам. «Как это уроки сам? Как это моя двойка?» — ведь в школу-то пошли «мы».
2. Принятие решений. В 90% случаев «мы-мама» стремится всё решать сама. И эта статистика абсолютно оправдана, ведь в «мы-тандеме» состоят двое, и один из них явно старше, умнее, мудрее и точно знает, как надо. Ребёнок в этих взаимоотношениях — фигура чаще пассивная и ведомая, а потому принимать решения совсем не обучена. Из данного сценария, как правило, выходит несколько типов поведения ребёнка.
3. Границы. Основное нарушение психического развития на этапе «мы» происходит с границами взаимоотношений с миром. Ведь если везде и всюду — «мы», значит, всё, что есть у меня — это не моё, а наше. Всё, что у тебя — тоже наше? У такого ребёнка плохо формируются понятия «моё –чужое» и «нельзя — можно». Отсюда — частые конфликты со сверстниками, сложности взаимоотношений с окружающим миром. Ребёнок не чувствует, где проходит граница его личности и просто не может сориентироваться, где начинаются границы другого человека. В садике такие дети отбирают игрушки, не выдерживают элементарные нормы поведения, плохо обучаются совместной деятельности. В подростковом периоде мама может получить и обратный эффект: подросток, наевшись в детстве бесконечного «мы», отдаляется и отгораживается от родителей, максимально рано съезжает из дома и крайне неохотно делится деталями своей жизни.
Взрослые, воспитанные в бесконечном «мы», — это как будто бы хронически «невоспитанные» люди. Встревающие в чужой разговор, раздающие советы без спроса, вечно опаздывающие сотрудники, беспардонные начальники. Как правило, они плохо ориентируются во временных рамках, им чужды слова «планирование» и «расписание».
4. Эмоции и желания. Повсеместное мамино «мы» таит в себе ещё одну опасность — нарушаются внутренние взаимоотношения ребёнка с самим собой, он не может отделить свои чувства и желания от чувств и желаний окружающих. Как это обычно происходит: «мы устали», «мы проголодались и столько всего вкусного скушали», «мы замерзли» и так далее. Этим же «мы-мамам» вообще присуще отвечать за ребёнка везде и всюду (это тема для отдельной статьи). От такого взаимодействия нарушаются сразу несколько внутренних систем психики:
Сюда же можно привнести и желания нереализованные: так, мама которая мечтала играть на фортепьяно, убедит себя в том, что её дочке музыкальная школа просто необходима.
«Мы-мама» (реже «мы-папа») делает всё то же самое, но с пометкой «мы»: «нам нравится балет (футбол, хоккей, музыкальная школа), «мы не любим гречневую кашу», или, как в нашем примере, «мы просто уверены, что юриспруденция — это то, что нужно для успешного будущего». В итоге вырастает ребёнок, который не умеет отстоять собственные желания, а в худшем варианте — даже не способен их почувствовать, разглядеть. Для того чтобы буквально «вытащить» из человека его собственные мечты или желания, приходится немало потрудиться. К 20-25 годам запущенного родительского контроля над мечтами ребёнка не каждый психолог способен распознать среди всех «полезно», «хорошо» и «можно бы попробовать» — истинные желания человека.
Говорить о вредных последствиях любимого местоимения наших мам можно много и долго, а потому важно не забыть упомянуть о главном: «Мы» — это местоимение, то есть часть речи, которую употребляют вместо имени. А у вашего, такого любимого и дорогого, такого самого лучшего и чудесного, есть с любовью выбранное вами имя! И он заслуживает слышать именно его в тот момент, когда вы обращаетесь к нему. Или решили рассказать друзьям и родственникам о достижениях, удачах, невзгодах и победах, трудностях и радостях вашего самого любимого человека.
Ломоносовская школа
Источник: https://mel.fm/
Информация с сайта "Мама для мам" mam2mam.ru