Саймон Ван Бой "Иллюзия разобщенности"

Саймон Ван Бой "Иллюзия разобщенности"

О книге

«Иллюзия разобщенности» – это метафоричный роман-притча об одиночестве и отношениях, о невидимых нитях, которые связывают людей разных возрастов, взглядов и даже говорящих на разных языках. Автор показывает, как одно событие может повлечь за собой череду других, совершенно невероятных, и как оно может отразиться на судьбе целого поколения.

Роман «Иллюзия разобщенности» признан национальным бестселлером, он получил множество положительных откликов не только в Соединенных Штатах и Европе, но и в странах Азии, особенно в Китае.

Об авторе

Саймон Ван Бой – британский писатель, сценарист, дважды финалист Международной премии «Короткий рассказ» Фрэнка О'Коннора, автор шести книг, которые переведены на два десятка языков. Его романы признаны национальными бестселлерами, а эссе публиковались в таких авторитетных изданиях, как New York Times, Financial Times и The Guardian.

Ван Бой, как и любой хороший писатель, раскрывая перед нами душу своих героев (и свою собственную), побуждает нас столь же пристально прислушаться к себе, к собственным мыслям. Понять себя, а потом — если получится — и других. Потому что, считает он, нет неинтересных людей, каждый из нас достоин романа.

Рецензии LiveLib.ru

Can_be_fun

Взялась читать «Иллюзию разобщенности», потому что на 4-ой сторонке обложки красовалось сравнение этого произведения с текстами Фицджеральда. Мистера Скотта Фрэнсиса я не очень-то разглядела, зато успела получить удовольствие от собственного голоса Саймона Ван Боя.

Небольшой роман состоит из нескольких новелл, и каждая глава посвящена какому-то одному персонажу. Героев в книге много, поэтому приходится кропотливо устанавливать связь между действующими лицами и восстанавливать хронологию событий. Нас непоследовательно перебрасывает из 40-х годов XX века в 00-ые, в XXI век, из пекла войны в тихую современность. Сюжет выстроен по принципу матрешки, и внутри каждой главы вы будете находить дополнительные фрагменты истории, благодаря которым сможете разглядеть общую картину.  

Внимание концентрируется вокруг обычных людей – их боли, воспоминаниях, страхах и желаниях. Нельзя сказать, что роман «Иллюзия разобщенности» очень динамичен и напичкан яркими событиями, но текст хочется дочитать до конца. Короткие предложения, образный язык (афористичный и немного вычурный) и меланхоличное настроение – все это притягивает читателя, очаровывает.

Основная мысль произведения – в переплетении судеб и связи поколений. Герои романа живут в разное время и в разных местах, но все-таки имеют общие точки соприкосновения. Одиночество, которым томятся персонажи книги, в конечном счете может утратить свою силу, если человеку не чужды милосердие, сострадание и он умеет быть благодарным. 

Цитаты

• Любовь – это тоже насилие, которое не отменить.

• Поэт Эмили Дикинсон сказала, что природа – это дом с привидениями, а искусство – дом, который пытается завести в себе привидения. Она умерла в той же комнате, где родилась.

• Каждый день – совершенное творение, даже если он тебя сокрушит.

• Дэнни вынул журналы и поглядел на лица на обложках. Все в поиске, подумал он, пытаются развязать узлы своей жизни.

• Когда я боюсь чего-то, мне тоже снятся сны, в чем я не хочу признаваться.
  Кошмар, который снова и снова снится мне годами, – это сон о тишине. В этом сне я одна, но потом слышу, как мимо тихо проходят люди. Как бы громко я ни кричала.

• Дэйв как-то спросил меня, что снится слепым. В основном звуки и ощущения, ответила я. Ночами я влюбляюсь в голоса, а потом просыпаюсь с чувством физической утраты. Иногда закрываю глаза и слышу дружное: «С днем рожденья!» Запах торта и шорох ног под столом. Я просыпаюсь в слишком большом теле. Еще мне снятся.

• Все в жизни повторяется, но для кого-то другого.

• За каждым оконным стеклом виднелись наброски будущего – мир, только что нарисованный по памяти о вчерашнем дне.

• Засыпать – это как выходить на замерзшее озеро. Лед становится все тоньше и тоньше, а потом вдруг проваливаешься.

• В каком-то смысле мы все пленники – каких-то воспоминаний, или страха, или разочарования; всех нас определяет.

• Слепота – это совсем не так, как вы себе представляете. Это не похоже на то, словно закрываешь глаза и пытаешься видеть. Я не чувствую, что мне чего-то не хватает. Я вижу людей в том, что они говорят другим, как двигаются, как дышат.

Каждый из нас достоин романа. Новое имя — Саймон Ван Бой

Юлия Раутборт, руководитель отдела зарубежной современной прозы «Эксмо»

Если вы настоящий книжник, то вам наверняка известно это чувство: когда открыл для себя нового автора и хочется рассказать о нем всему миру. Буквально борешься с желанием следить за тем, как друзья и знакомые переворачивают страницы, и жадно спрашивать: «Ну как? Правда здорово?». Со мной такое произошло, когда я открыла для себя Саймона Ван Боя, две книги которого («Все прекрасное началось потом» и «Иллюзия разобщенности») мы издали сравнительно недавно.

Проза Ван Боя изящна, он сознательно приглушает свой голос, категорически избегая кричащих интонаций, пафоса и риторики. Создавать сюжеты с внутренним конфликтом — высший пилотаж для любого прозаика. Саймон Ван Бой владеет этим искусством в полной мере. Его книги — это истории людей, в жизни которых именно сейчас ничего не происходит — либо уже произошло, либо (что явствует из названия одного из романов) произойдет позже. И тем не менее оторваться от чтения невозможно, ибо кто же не любит слушать интересные истории.

Иллюзия разобщенности» — роман в новеллах. Автор лавирует между 40-ми годами XX века и 00-ми XXI века, показывая то одного, то другого героя, выстраивая сюжет по принципу матрешки — одна история выходит из другой. Вот старик-инвалид, со страшной, бесформенной головой. У него никого нет, он и говорить-то, кажется, разучился — не с кем. Но однажды соседка, мать-одиночка, просит остаться с ее сыном, пока она будет на работе — ей больше не к кому обратиться. И мальчик становится единственным другом старика. Правда ненадолго, потому что очень скоро они с матерью уезжают.

А вот знаменитый режиссер — у него есть деньги, слава, «мерседес» с водителем, шикарный дом. Только пустоту в душе заполнить нечем. И тогда он вспоминает о странном, очень добром старике-соседе с изуродованной головой, с которым его оставляла мать и который учил его читать и жарил ему рыбные палочки. Он сейчас так же одинок, как тот старик, — вокруг много людей, но поговорить не с кем. И тогда он пишет старику письмо — безо всякой надежды, потому что прошло много лет, а тот и тогда был немолод.

И мы понимаем, что режиссер — и есть тот самый мальчишка, сын матери-одиночки. А сосед — тот несчастный молодой немецкий солдат, которого бросили в самое пекло войны и который чудом спасся, остался инвалидом и искренне считает, что достоин смерти, потому что ему приходилось убивать других людей. А что значит смерть, он знает не понаслышке — американский летчик, с которым он повстречался на поле, где лежало много убитых, и он был единственный живой среди них, — уже было сунул ему в рот пистолет, но в последний момент снял палец с крючка. Видимо, рассудил, что им, в буквальном смысле слова полуживым, истерзанным, голодным, искалеченным, делить уж точно нечего. И они отныне просто люди — очень несчастные, потому что никогда не забудут того, что с ними случилось, и потому что жизнь их висит на волоске. И очень счастливые, потому что у них, в отличие от тех, кто остался лежать на том поле, в танковых колеях и наспех вырытых траншеях, есть шанс выжить, пусть и совсем небольшой.

Все, о чем я написала, — отнюдь не спойлер. В книге Ван Боя, безусловно ценной историями, из которых складывается сюжет, все же важнее другое — простая и в то же время очень важная мысль, которую необходимо, с точки зрения автора, осознать: все мы, живущие здесь и сейчас, связаны между собой. И это очевидная аллюзия на Джона Донна: «Нет человека, который был бы как остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши». И те, кто живет внимательно, вглядываясь, чутко вслушиваясь в других, эти незримые нити замечает.

И спасибо переводчикам — Игорю Алчееву («Все прекрасное началось потом») и Екатерине Ракитиной («Иллюзия разобщенности») — благодаря им книги Ван Боя на русском языке живые и атмосферные.